ХОБОТНЫЕ ДРАКОНЫ ЮЖНОЙ АЗИИ, 1

Цивилизация Драконов для многих остаётся загадкой. Один из её представителей, известный как южноазиатский хоботный дракон, почти не упомянутый ни в собственно классических бестиариях, физиологах и аналогичной литературе других культур, ни в современных сводах, подобных «Книге вымышленных существ» Х. Л. Борхеса, достоин внимательного изучения, ибо различные проявления этих существ мы можем обнаружить во многих культурах древности.

Поэтому, помимо исследования данного образа, косвенной задачей нашей работы является пополнение «современного бестиария», привлечение внимания к одному из самых удивительных образов, по своей символической насыщенности достойному стоять в одном ряду с такими сложными существами, как сфинкс, европейский дракон, феникс, единорог и китайский лун.

По-видимому, исторически наиболее древним, а также самым известным животным, по ряду признаков удовлетворяющим критериям хоботного дракона, является индийская ма́кара (санскр. makara, मकर). Макара представляет собой морское чудовище, или, скорее, целую группу существ, в облике которых сочетаются черты зверей, пресмыкающихся и рыб. Рассматривая многочисленные изображения, прочно вошедшие в стилистику индийского изобразительного искусства в III—II вв. до н.э., мы можем предложить своеобразную классификацию типов этого мифологического животного, не исключающую, впрочем, и промежуточных форм.

– макара древнейшая: существо с телом крокодила, головой, в которой сочетаются признаки слона и дельфина. Зубы животного могут находиться не только во рту, но и образовывать ряд вдоль нижней стороны хобота, что и позволяет говорить о дельфиньих мотивах. При этом на нижней челюсти зачастую выделяются клыки, а на, или, чаще, непосредственно над верхней челюстью – слоновьи бивни. Тело покрыто либо чешуёй рыбьего типа, либо щитками, как у крокодила. Хвост практически всегда оперён, подобно рыбьему. Характерно, что как крокодил, так и речной дельфин, не говоря уже о слоне, были хорошо известны индийцам III вв. до н. э., поэтому мы не можем согласиться с теми исследователями, которые пытаются редуцировать образ макары к одному из реальных существ (чаще всего – к крокодилу), что приводит к неоправданным выводам. Так, встречается описание дакини Макаравактры как «дакини с головой крокодила». Подобный перевод не только игнорирует самобытный характер образа макары, но и противоречит здравому смыслу – на всех изображениях дакини обладает отчётливым хоботом, и кроме того, рогами.

Традиционно макара мыслится гигантским существом, что позволяет сравнить её с библейским левиафаном. Существует гипотеза о влиянии на её облик внешних для индийской культуры образов – в частности – греческого Тритона. Другой, вполне автохтонный мотив – это корневище лотоса. Разные части тела макары выглядят стилизованными под это растение: чаще всего это рыбий хвост, иногда распадающийся на целое «соцветие», иногда – усы, кончик хобота, приобретающий вид характерного пучка щупалец, бахрома на лапах, грива. Подобные черты сохраняются в образе макары и за пределами Индии. Примечателен образец скульптурной резьбы по дереву из западной Малайзии (нач. ХХ в), где изображена макара с характерно «ветвящимся» хоботом, бородкой и рогами.

– макара-нага: по-видимому, образы макары и другого рода хтонических существ, нагов, (санскр. nāgá) взаимодействовали. При явном многообразии иконографии нагов универсальной чертой остаётся змеиное тело, переходящее в человеческий торс, человеческую голову или множество змеиных голов. В буддийской иконографической традиции, где образы макары и нага различаются, тем не менее, есть случаи, когда нага изображается в виде морской змеи с хоботом слона.

– макара рогатая: результат развития образа макары древнейшей, ассимилировавший некоторые черты млекопитающих, прежде всего – рога. Наиболее распространённый вариант в Индии – макара с рогами барана или антилопы . В классическом буддийском описании иконографии макары перечислены следующие части тела: львиная голова и лапы, слоновый хобот, усы дракона, рога барана, хвост рыбы. Подобный вариант, широко распространившийся за пределы Индии, является непосредственным переходным звеном к интересующему нас южноазиатскому хоботному дракону в его наиболее пышном – индокитайском описании. Среди «подвидов» макары рогатой можно выделить три варианта, которые могут быть названы с использованием характерных терминов европейской геральдики: макары-драконы, макары-линдвормы и макары-гивры. При общем сходстве они отличаются количеством пар лап – макары-драконы имеют две пары – как вполне развитых, «львиных», но иногда скорее «крокодильих», макары-линдвормы – одну пару сравнительно коротких лап, макары-гивры лап не имеют, что роднит их с макарами-нагами. Все три формы представлены в индуистском и буддийском изобразительном искусстве, причём для канонического изображения будды Майтрейи (а также Ваджрасаттвы в яб-юм) в окружении шести пар существ, символизирующих шесть добродетелей-парамит, характерен образ макары-линдворма, который олицетворяет шанти-парамиту, терпимость.

– макара-козерог: противоположная южноазиатскому хоботному дракону тенденция эволюции образа макары, совершенно утратившая такую черту, как хобот. Изображается с чешуйчатым телом на достаточно длинных ногах, рыбьим хвостом и головой антилопы или козы. Можно сказать, что в этом образе проявилось явное влияние астрологической символики переднеазиатской культуры: знак Козерога, называемый в Вавилонии «Дикий козёл» и изображавшийся зачастую с рыбьим хвостом (как символ богов Энки / Эа ), был заменён индийскими астрологами на макару. Однако затем вавилонский образ вытеснил традиционную иконографию из сферы астрологических иллюстраций, при этом название существа осталось автохтонным. Об этой форме макары Абу Рейхан Бируни писал: «Про изображение десятого знака зодиака Варахамихира говорит, что у него голова, как у козла, а в остальном это макара. Когда говорят о макаре, то уже излишне говорить про голову козла. Это нужно только грекам, потому что они считают то изображение состоящим из двух животных: выше груди – из козла, а ниже груди – из рыбы. А морское животное, называемое макара, также, согласно описаниям, не нуждается в том, чтобы его считали состоящим из двух частей» . Закрепившись в качестве отдельного мифологического зодиакального существа, макара-козерог оказалась тупиковой ветвью в эволюции образов южноазиатского дракона, тем более что она утратила его принципиальную черту – хобот.

Образ макары укоренён как в индуистской символике, так и в символике буддизма и джайнизма (там это животное связано с Сувидхинатхой, девятым тиртханкаром). В качестве своего ездового животного (ваханы) макару используют многие боги индуистского пантеона: Варуна (бог мировых вод, судия), Сома (бог луны и одноимённого пьянящего напитка), Кама (бог любви, другая его вахана – попугай), богиня Ганга (образ характерен для искусства эпохи Гуптов, в частности, он встречается в декоре портальных колонн храма в Каджурахо (Х в н. э.)).
Макара изображена на знамени Камы, входит в число сокровищ Куберы, символика макары присутствует в обрядах, связанных с Индрой.
Таким образом, обнаруживается явная связь этого существа с богами из класса локапал, хранителями сторон света: Варуной, Сомой, Индрой и Куберой. В некотором смысле мы можем говорить о «функциональном резонансе» – животное само приобретает характерную функцию связанных с ним богов – поддерживать и охранять основания мира, символически располагаясь «под» ним, там, где древние воды (очевидная хтоническая сущность и связь с водой – особенно это наглядно в связи с образами Ганги и Варуны).

Однако этим значение фигуры макары не исчерпывается – помимо Куберы, бога достатка, она связана с Лакшми, богиней изобилия, и якшами – вегетативными божествами, а также речными богинями. Здесь налицо другая сторона охранительной функции – защита имущества и благополучия, рост урожая. Учитывая связь макары с четырьмя локапалами, универсальный характер его «охранительной» роли, а также внешний вид существа, мы можем предположить, что макара сама является воплощённым соединением всех четырёх стихий (впрочем, соединением непропорциональным): по преимуществу, воды, но также земли (древний хтонический Кубера, бог земли и гор), огня (прежде всего – огня любовной страсти Камы, боевого духа и молний Индры) и воздуха (полёт и знамя Камы, создаваемое Варуной мировое пространство). В результате макара оказывается в одном семиотическом поле с четвероликими херувимами в видении пророка Иезекииля, а также крылатыми сфинксами (прежде всего, в интерпретации европейского оккультизма, где они описываются как соединение льва, быка, орла и человека) – животным полноты стихий. При этом, однако же, если у сфинксов и херувимов хтонический аспект подавлен, то у макар он, напротив, доминирует, что подчёркивает и другое их название – джала-рупа – «водяная форма».

Переходя от подобной «вертикальной» причастности макар ко всем стихиям, нам следует также обратить внимание на её «горизонтальное» положение – в мифологическом времени. Существует миф, где мудрец Агастья выпивает океан, и обнажается подножие горы Виндхьи. Когда вода ушла, стало видно, что к горе прилепились многочисленные макары, обнажились созданные ими пещеры, скрывающие несметные сокровища. Затем говорится, что в пещерах поселились наги, ставшие хранителями богатств. Таким образом, древние наги, традиционный образ стражей знаний и кладов – лишь пришельцы в пещерах ещё более древних макар.
К этой их особенности мы ещё вернёмся.

Часть 2.