Индия по-русски ~ мобильная версия

И снова Индия... (часть 1)

сангит Чт, 22/01/2009 - 19:45

И снова Индия... (часть I)

Океан… Океан, песок и пальмы. Разве я знаю, зачем я приехал сюда? Я всегда стремился в эту страну, мечтал, грезил о ней, готовился к встрече, а теперь… не знаю зачем… Зачем я здесь? Кто меня здесь ждёт и кому я здесь нужен? Зачем я бросил Москву, работу, выгодное предложение, успешную карьеру, безбедное существование?... Ради сомнительного удовольствия созерцать голых садху и вдыхать дым погребальных костров? Северное Гоа – пустынные когда-то пляжи, заполненные убогими хижинами, мотоциклистами–потомками хиппи, марихуаной и воспоминаниями о золотом времени психоделической музыки… Я не курю марихуану, я не ищу тусовок и транса я упал здесь с мотоцикла… Я хочу тишины…

Зачем я здесь?...
…Чтобы окунуть себя в океане, омыть ноги, очистить свой дух и тело, смыть с себя груз и тяжесть последних месяцев и погрузиться в то неведомое, что ждёт меня за полосой прибоя, в этой манящей, так никем и не познанной стране...…Я приехал сюда потому, что не мог не приехать…Анджуна… Жалкое зрелище. Грязный пляж, несколько десятков убогих отелей и огромный рынок, переполненный по средам народом. Что здесь находили когда-то целые поколения «отверженных»? Я не хочу рынок – я хочу тишины.

Бага, Колонгут, Морджим, Арамболь, Кверим... Ашвем. Крайняя продувная хижина, в которой три «обдолбанных» хиппи приходят в себя после ночного «раскумара». Один пытается дуть в диджериду. В углу – барабаны. На стене картинка – три переплетённых мухомора… Вопрос: «У вас есть свободное бунгало?», – Ответ лаконичен: «Спроси у парня в соседней хижине, …но он сейчас… спит… спит… так что …попозже… попозже»… Я решил. Я остаюсь здесь.

Совсем недавно вычитал, что те кто ТАК поступает называются дауншифтеры… Даун… хорошее название… Или в конце предложения надо ставить вопросительный знак? Или восклицательный? Наверное, иногда надо падать в грязь, чтобы понять, что ты всего этого заслужил, что ты всего лишь офисный мудак, возомнивший о себе Бог знает что, и которого всё это время пытались заставить лизать ж… начальству за «вразумительные деньги». И что они в сравнении с тем, что ты теряешь?? Благо здесь в Индии этой грязи навалом и тебя в неё регулярно и методически опускают в полном соответствии с твоими прошлыми заслугами и вездесущим Законом, который всё здесь и определяет. Видимо моя карма в удручающем состоянии… Даже симптомы клаустрофобии отпускают не сразу – чтобы поселиться на пляже в продуваемой всеми ветрами хижине мне понадобилось пять дней.

От Гоа до Мумбаи ночь на поезде… Смесь местного колорита и колониальной архитектуры, экзотики и нищеты. Сверкающие здания офисов и банков. Пьянящие колоритом рынки и жуткие трущобы на окраинах. Красота и убожество. Сверкающий колониальным лоском Марин-Драйв. Толпы на Колабе. «Ворота Индии» и закат над заливом… Снова поезд, выжженная земля и коровы на рельсах…

Меня ждут в Варанаси…
Город на Ганге. Самый священный в Индии. Самый древний из обитаемых на земле городов. Город смерти. Сюда приезжают умирать отовсюду. Со всей Индии. Умерев здесь, и, отправив свой прах в священную реку, человек покидает круговорот страданий и достигает освобождения. Здесь все говорит о бренности: загаженные узкие улицы, погребальные костры над Гангой, пасущиеся в помойках коровы, мудрые гуру-пандиты, восседающие на гатах, нищие садху в оранжевых дхоти, обветшалые стены тысяч храмов и часовен, увенчанные шулой (трезубец Шивы), и воды вечной реки, в которой плывут нечистоты, трупы и полусгоревшие части тел…

Я умер. И теперь мне легко… Спасибо, солдат. Ты выполнил свой долг. Ты сделал это… Ты сделал это, как мог, и моя агония не была такой мучительной и долгой. Впрочем, у тебя мягкое сердце и сострадательная душа, и ты не смог отсечь мне голову одним ударом, как это делают самураи. Но смерть – это всегда боль. Поэтому будь милосерден к своим жертвам. Не надо бояться крови и смерти. Ибо смерть – это путь воина... Но теперь я уже умер и мне легко. Вспомни полковника Куртца, который ждал хоть кого-нибудь, кто убьёт его?… Может быть, это и есть ответ на вопрос «Почему?»… «Господь – Пастырь мой; я ни в чём не буду нуждаться: Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим, подкрепляет душу мою, направляет меня на стези правды ради имени Своего. Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мною; Твой жезл и Твой посох – они успокаивают меня. Ты приготовил предо мною трапезу в виду врагов моих, умастил елеем голову мою; чаша моя преисполнена….»

…«Ши-ива-а-а!!!»… Каждое утро меня будит голос Мамаджи… Шива – её младшая дочь. Это её она будит в школу со своего этажа. Наглые обезьяны к этому времени уже успевают разгромить мою «ванну», которая находится на балконе и похозяйничать в моей келье. Пока я немею от его наглости, вожак уже возвращается от стола, на котором лежат благоухающие манго… Второй менее удачлив – я успеваю запустить в него сандалем…. Мамаджи держит гостиницу на Ананда-Май-Гат. Верхний этаж недостроен – факт весьма характерный. Здесь всё достраивают и доделывают на ходу. Гостиница так себе, но Мамаджи эдакая добрая индийская матушка и атмосфера там вполне домашняя. Впрочем, завтракать я хожу к господину Сингху. Это самый известный здесь отель для хиппи: хорошая кухня и садик, где можно укрыться от жары. Жара стоит невыносимая, все индийцы спят на крыше, а я в моём номере – куда во второй половине дня заваливает наглое, красное, распалённое за день солнце – я задыхаюсь. Я не вылажу из душа, выливаю на пол вёдра воды, сплю голый… ничего не помогает. Впрочем, пока ещё семь утра и мне пора вставать и бежать на занятия. Я ничего не планировал. Но как только я здесь появился, друзья начали травить душу: таблы, ситар, бансури, сарод... Знаете, мне всегда нравился ситар – у него такой благородный густой звук. Но вы когда-нибудь его видели? Знаете, это такая штука с «тыквой» внизу и огромным резонатором на грифе. Как только я представлю себя с эдакой штукой в индийском поезде или в горах, мне тут же становится не по себе. Но бансури...!! Флейта, на которой играл сам Кришна, флейта, которая умещается в небольшой сумке через плечо, и потом у неё такой мягкий, чарующий почти человеческий голос… и к тому же… как она звучит в горах…!!.. Это было лет восемь назад в Непале. Мы уже прошли порядочную часть пути, и до перевала оставалось каких-нибудь дня два. Мы остановились в маленькой тибетской деревушке на берегу Марсианди. Там, возле крайней хижины есть горячий источник, который не применёт посетить каждый путник. Пока ужинали – зашло солнце. Мои товарищи отправились спать, а я пошёл искупаться. Пока я сидел на берегу, слушал, как грохочет внизу река, пробивающая себе путь среди валунов, любовался небом и отблесками заката на вершинах темнеющих гор, взошла луна. Нигде нет таких звёзд и такой луны, как в горах. Источник заключен в бетонное ложе. Ложе с одной стороны треснуло, и вода через трещину убегала в расщелину. Вокруг уже никого не было. Я разделся донага и залез в горячую воду. В воздухе стояла прозрачная тишина. Лишь отдалённый шум реки доносил обрывки её жалоб. Снежные вершины, освещённые лунным сиянием, казалось, склонились над долиной... Пар поднимался в холодеющее небо… Лунное сияние затопило всё вокруг и казалось… что казалось я уже не помню, ибо мысль растворилась и заполнила собой всё небо. Я лежал нагой и придавленный этой нереальной картиной. И вдруг где-то в вышине запела флейта… Нечасто в жизни случаются моменты, которые память отмечает, как моменты истинных переживаний … Я не помню, сколько я пролежал в этой ванне. … Потом я видел этого парня. Через день он сидел на тропе. Англичанин. Он сидел на большом камне и играл какую-то простенькую мелодию. Обстановка была уже другая, останавливаться мы не стали, но тропа ещё долго доносила обрывки его песни… В общем, я выбрал бансури. В тот же вечер я пошёл на первое занятие.

Господин Шринивасан – учитель бансури и личность в мире индийской музыки довольно известная. Он преподаёт в университете Варанаси, концертирует, пишет статьи и книги. К тому же он владеет двумя традициями индийской музыки – северной и южной, что само по себе явление исключительное. Его первым учителем был собственный отец, потом он учился у многих известных индийских музыкантов. Каждое утро в полдевятого я выхожу на Гангу и иду под уже набирающим силу индийским солнцем до Хануман Гхата. Там я сворачиваю налево и по загаженным коровами переулкам дохожу до металлической решётки в одном из потрёпанных домов прямо напротив старого джайнийского храма. Когда я вхожу, мой гуру уже заканчивает свой первый урок. Его ученик совершает пранам и уходит, и я занимаю его место. Маленькая коморка, в которой мой учитель проводит занятия, вся завалена музыкальными инструментами: тампуры, флейты, табла... На стенах развешены портреты Гуру и учителей Шринивасана, портрет его отца в возрасте 40 лет, когда он был знаменитым на всю Индию вокальным исполнителем старинных раг южной традиции. Всю стену напротив занимает алтарь: Вишну, Хануман, Кришна... Семья Шринивасана – вайшнавы. Сам он родом из Тамилнада. Его очень интеллигентная милая жена приносит чай, а следом за ней появляется дочь, ….. Ей едва ли 11 лет, но она милая и добросердечная и у неё чудный голос. Она уже участвует в концертах отца, как певица. Она приходит, потупив глаза, молча садиться и начинает загадочно улыбаться, задаёт какой-нибудь вопрос, а потом убегает. Я тоже улыбаюсь... Традиционная система обучения студентов в Индии называется гурукул. Гурукул – это когда вы живёте у своего учителя и служите ему, как слуга, а за это он учит вас и наставляет в избранной области. В последнее время эта система всё больше уходит из индийского общества. Но система преподавания остаётся. Вы сидите у ног учителя, и он вас настраивает рассказами о музыке, о духовных традициях, затем затевает беседу о вашей жизни и о том, как продвигается практика, а потом предлагает что-нибудь сыграть. После этого он либо уходит, и вы дуете в вашу флейту, как если бы занимались самостоятельно, либо вы играете вдвоём, что гораздо сложнее. Надо сказать, что материала индийские учителя дают много, но способ обучения не жёсткий: заниматься желательно каждый день, но можешь – играешь, не можешь… ну, извини, не станешь ты Кришной…

Варанаси – священный город
Но кроме этого – Варанаси это один из лучших в Индии университетов, здесь шьют лучшие в Индии шёлковые сари и это …главная музыкальная столица... Через день здесь начинается фестиваль Сангит Мучан … Но он начинается завтра, а сегодня мои друзья музыканты тащат меня в чайную на Асси-Гхат. Чайная над Гангом на Асси-Гхат – это такой клуб для «продвинутых» и «йоганутых» европейцев, чего-то бесконечно ищущих в этой непостижимой стране. Они собираются тут, завернувшись в сари и дхоти, треплются о медитации, йоге, самопознании и не приветствуют друг друга иначе, как «намасте». В этом вонючем Варанаси для них как мёдом намазано. Я их дразню. Я нарочно прихожу в шортах и белой майке и неизменно здороваюсь: «добрый вечер, дамы и господа». …Ярмарка тщеславия??… Разве я не был таким же ещё совсем недавно? И сильно ли я изменился? Но ирония из меня так и прёт… Впрочем, все они незаурядные личности и среди них попадаются поистине редкие экземпляры… Джозеф... Обычно он приходит в зелёном тюрбане и ярко-бардовом дхоти. Он из Сиэтла. Американец… Он довольно долго жил среди дервишей в Северном Пакистане и Кашмире. Немного говорит и поёт на урду. Специалист по китайской медицине и изучает аюрведу. Здесь учится играть на таблах. Спасибо ему, именно он нашёл мне учителя по бансури…. Он приходит с эдаким здоровенным красным веером, с которым потом танцует на гхатах. Танцы он, по-моему, сам и придумывает, но говорит, что этому он набрался у кашмирских дервишей…. Впрочем, личность он, без сомнения, неординарная. По вечерам они спорят в харчевне с Мукундой. Мукунда – индус, но родился в Лондоне. Говорит, что приехал познать свою Родину. Он задаёт Джозефу глупые вопросы, пучит глаза и удивляется с таким видом, что можно подумать, что он идиот. По-моему он просто издевается над всеми… Димитра злится и говорит, что он «язва»… Я её тоже довожу тем, что крушу её аутистически-нитшанско-буддийские концепции типа: «что есть мир… и что есть иллюзия»… Впрочем, злится она, по-моему, на всех, кроме Джозефа. Джозеф её чем-то купил, … наверное, танцами. Впрочем, умолкаю. Димитра гречанка немецкого происхождения, поэтому неудивительно, что она учит философию. Месяц назад я встретил её снова в холле гостиницы «Аджай» на Мейн-Базаре в Дели. Она сама меня узнала, подошла и была очень рада встрече. Мы долго вспоминали Варанаси и друзей. Всё-таки она добрая… Самая скромная из нашей компании – Алиса. Она из Австрии. Изучает легенды народов мира и хочет понять связь между жизнью народа и его мифом. Пока безуспешно … По крайней мере, она откровенна и безоговорочно это признаёт. Каждый вечер после чайной мы ужинаем в придорожной харчевне. Ещё полгода назад я прошёл бы такое заведение как можно скорее, стараясь смотреть в другую сторону (на всякий случай). Но парадокс Индии (да и многих других стран Востока) заключается именно в том, что вряд ли найдёте здесь хорошую еду в дорогих ресторанах, а вот в таких именно харчевнях, где один только вид кухни может довести вас до инфаркта, вы с большой вероятностью будете пальчики облизывать. Впрочем, это не значит, что надо искать самую грязную харчевню, просто со временем начинаешь понимать, где кормят хорошо, а куда заглядывать не стоит…

Фестиваль проходит в храме Ханумана. Всю неделю напролёт, всю ночь с семи вечера и до пяти утра битком набитый зал храма под звёздным небом внимает чарующим звукам раг, гимнов и песен. Здесь выступают лучшие и самые прославленные артисты со всей Индии… табла, сарод, ситар, саранги, бансури, вокал. Здесь на грязных рогожах, постеленных на мраморном полу, где, развалившись и почти засыпая, погрузившись в транс или наоборот, пританцовывая, прихлопывая и покачиваясь в такт мелодии и радостно аплодируя, жмутся друг к другу европейцы и индусы, бродяги и интеллектуалы, вы проникаетесь звуками этой сказочной страны. И иногда вам кажется, что всегда ускользавший от вас смысл этого броуновского движения, смысл этой непостижимой земли, смысл древних сказаний и Вед, сам голос Индии становится отчасти и вашей сутью……

Чтобы до конца понять, что такое Варанаси вам надо отправиться в субботний вечер по его главным улицам на центральный Манасаровар Гхат. Лучше всего на рикше. Впрочем, такси, да и вообще машин здесь нет, или почти нет, поэтому выбор у вас невелик. Дым и пыль, поднимаемые коровами и сотнями рикш, моторикш и мотоциклов, гомон и гвалт, сутолока и сверкание сари на этом крестном пути вознаградят вас с лихвой за колоссальное терпение и ту мерзость, что осядет у вас в лёгких. Каждый вечер в шесть часов на Маносаровар Гхат – пуджа. В субботу же вас ждёт большая пуджа. Семь браминов синхронно творят ритуал поклонения Ганге. Тысячи людей, паломников со всех концов Индии, садху, нищих, туристов и просто любопытных присутствуют на этой по истине воодушевляющей мистерии. Тёмная Ганга и полные людей лодки, дым благовоний и слаженность ритуала, магия древнего города и сила гимнов захватывает эмоции тысяч людей: «Харе, харе Махадев!!»… подхваченные невероятной её энергией, люди спускаются по ступенькам и отправляют свои маленькие светильники на пальмовых листьях вдоль по течению вечной реки… Баблу – один из браминов творящих пуджу. Самый крайний слева. Он живёт на Ганге. У Баблу нет ни своего дома, ни своего жилья. Ночует прямо на гхате. Семь лет назад его семья погибла в автокатастрофе и с тех пор его жизнь потеряла для него всякий смысл… Каждый вечер он вспоминает своего семилетнего сына, которого он отец, умирающего держал на руках… Он рассказывает, как три месяца после этого, никогда не прикасавшийся к сигаретам, он курил одновременно по шесть сигарет, все ночи напролёт безотрывно глядя в звёздное небо. У него несколько грубое лицо, но оно по-своему красиво. Помните Николая Островского? «Как закалялась сталь»? Или … из фильма «Коммунист». При этом, Баблу священник и потомственный брамин. Я верю ему и тогда, когда он рассказывает, что, поссорившись со своей тогда ещё молодой женой, он сутки шёл к матери 120 километров без остановки. За свой труд ему платят две тысячи рупий… Для Индии это не так уж мало. Впрочем его знают многие европейцы и подкидывают ему кое-какие деньги. Иногда просят совершить пуджу. Один немец даже пригласил его совершить обряд в его новом доме в Германии, но Баблу отказали в визе: у него нет семьи и собственности, стало быть – неблагонадёжен… Баблу катает нас с Инкой по Ганге и сыплет легендами. Легендами, о богах и демонах, о Ганге, об отшельниках и мудрецах… Недавно жил тут швейцарц-агхори. Много лет провёл на погребальных гхатах и практикуя жуткие ритуалы, накопил колоссальную энергию. Потом говорят, лечил женщин от бесплодия весьма нестандартным образом. Недавно нашли его с распоротым животом… Теперь на гхатах живёт ещё один молодой парнишка, садху. Питается он одними листьями, не смотрит на окружающих, и без конца твердит одну мантру. У него большое будущее, если не сломается. А если мы хотим его увидеть нужно торопиться. Баблу говорит, что он скоро уходит в Кедарнатх, чтобы остаться там в горах на несколько лет. На следующее утро Баблу знакомит меня со своим учителем. Вокруг него толпа европейцев и приходится ждать. Красное дхоти и бездонные голубые глаза. «Вы практикуете йогу?»… «Йогу?...Дааа… у меня своя йога. Я сижу и смотрю на Гангу…» Он спрашивает меня о Маленкове и Булганине, которых он видел когда-то в юности во время их визита в Индию. Тогда он ещё не был садху, а обычным служащим в Дели. Говорит о русском парне, который постоянно торчит на погребальных гхатах. Обещает познакомить… Баблу жалуется, что Варанаси невыносимо испорчен туристами за десять, а особенно последние пять лет. Люди портятся. Портятся от засилья туристов, от денег, от цивилизации. Он просит у меня 50 долларов на дорогу в Дели и обратно, чтобы попробовать ещё раз обратиться в немецкое посольство. Я даю, хотя я знаю, что такое давать деньги в Индии – здесь ты никогда наверняка не знаешь, где заканчивается легенда и начинается реальность…

В обед, пока жара не доконала меня, я пытаюсь заниматься: играю гаммы и упражнения. К четырём приходит Инка. Около часа она стучит на таблах, пока я обливаюсь потом, пытаясь заснуть на своей кровати. Ей хорошо – её комната под крышей соседнего дома и беспощадное солнце только ласкает край её балкона… До меня доносится мерная дробь тинтала – таки-дими-таки-дими. Ещё через час она кричит мне со своего этажа – зовёт обедать. Обедаем на балконе. Здесь есть горелка, и мы вместе готовим нехитрые блюда. Я приношу фрукты,… фруктовый салат, рис, овощи, самосы. Инка – мой друг и единственный человек с кем я могу поговорить по-русски. Мы познакомились полгода назад в Керале, в ашраме Аммы и вот теперь снова встретились здесь, в Варанаси. Обед готов. Зовём Шриниваса и Эрику… Инкины соседи по комнате. Милые ребята. Живут здесь, потому что Эрика преподаёт в университете. Она итальянка, а преподаёт английский. Шринивас – молодой современный индийский ищущий ЯППИ из Бангалора. Как он говорит – пытается теперь разобраться с тем, что такое семейная жизнь. Бросил университет, подвизался в индийской компьютерной индустрии, долгое время работал фотокорреспондентом для National Geografic – снимал дикие племена в джунглях Андхра-Прадеш. Теперь хочет открыть кафе. Вечером приходит Даниель – друг Инки. Его мама – сербка и тоже преподаёт в университете. Она эксперт по санскриту и делает переводы священных текстов на хинди и французский. Даниель вырос в Индии. Он живёт здесь с восьми лет. Летом на время муссона они уезжают домой во Францию, а осенью возвращаются назад. Хороший парень. В нём есть редкое качество – цельность. Он не похож на тех, из чайной с Асси Гхат. Он тоже музыкант. Играет на паковач (разновидность ударного инструмента). Но как играет!! Когда глубокий, мощный, звенящий звук инструмента заполняет пространство, мне кажется, мир перестаёт для него существовать, и он может играть бесконечно. А вот судьба его ученичества незавидна. Его учитель классический пример индийского учителя старого поколения: деспотичный и властный. Долгое время Даниель жил в его доме, выполняя самую грязную работу и подвергаясь ругани, унижениям и попрёкам. А совсем недавно он и вовсе отказался от преподавания. Даниель, кажется, сильно переживает. Но отношения учитель-ученик священны для индусов и никто не подумает осуждать или оценивать то, как поступает тот или иной Гуру, ибо это его карма, его дело и его ответственность перед Всевышним…

Сарнатх – место, где прочёл свою первую проповедь самый известный из индийских учителей… Олений парк. Те два оленя, что были первыми слушателями Будды, теперь размножились и бродят за развалинами города, построенного Ашокой. В самом парке тихо так, что если не очень спешить, то можно услышать, как падают листья. Листья того самого дерева «бодхи». Не знаю, способствуют ли они просветлению, но деревьев много… Впрочем, ТО «бодхи» находится не здесь, а в Бодхгайе. Но в присутствие Будды это уже не имеет никакого значения. Желающих просветлится, впрочем, не так уж много. Большинство из них ест мороженное или попкорн и запивает минералкой. Я всё-таки беру несколько листьев для своего друга, которого от Сарнатха и просветления отделяет тысяч пять или шесть километров и минимум полгода трудовых будней.Благодаря Ашоке буддизм распространился по всей Индии, а это место стало её столицей. Ступа III века до нашей эры сохранилась по сей день, и являет главную достопримечательность города. Колонна одного из храмов построенных Ашокой теперь красуется на гербе Индии. Колонна хранится здесь же, в музее, но фотографировать её нельзя …. Буддийские общины разбросаны по всей округе: бирманская миссия, тайская, тибетский гомпа, китайский храм, японский храм (само собой самый опрятный из всех) … Очень тихое место. Шанти.…

Как я путешествую? Довольно странным образом. Часто я приезжаю, не зная зачем, просто потому, что меня туда тянет, а потом жду… Что-нибудь делаю и жду. Жду, когда что-нибудь случится. А потом, когда что-то происходит, я понимаю, что для этого я сюда и приехал. И тогда место меня «отпускает» и я понимаю, что надо подниматься... За два дня до отъезда я говорю об этом своему учителю. Он огорчён. Но что ж… надо, так надо… Хотя… через неделю тамильский Новый год и он просит, чтобы я принял участие в вечеринке. Но ведь я ещё совсем не умею играть??!!... Мне не нужно играть на флейте, но я говорил ему, что пою русские песни… Вот и спой русскую песню на индийский мотив. Он ещё пригласит девушку-танцовщицу катхак. Я ей должен показать движения русского танца… Я не знаю движений русского танца… Ничего, покажи, что знаешь – это будет эксперимент… Я в шоке. И всё же я понимаю, что именно это и есть ТО событие, после которого можно ехать. Мы репетируем всего несколько раз... Тамильский храм, выстроенный в типично южном стиле недалеко от малого погребального гхата. Вы были когда-нибудь на индийском официальном мероприятии? Люди приходят и говорят, говорят, говорят… Они ужасно горды влиянием индийской культуры на мировую, а также влиянием тамильской культуры на индийскую. Они также благодарят господина Сингха (Пратабха, Сундаршана… и т.д. по ситуации), за его неоценимый вклад и работу в общине, а также хотят отметить доктора Гупту (Сундари, … и т.д. по ситуации). Всё это сопровождается нескончаемыми подарками, цветочными гирляндами, намасте и пранамами. Когда дошла очередь до нас я уже забыл то, о чём мы собирались петь, как петь и где сидеть. К тому же мой учитель в последний момент поменял песню, которую я предложил, и которую мы репетировали. В результате петь предстояло в другой тональности. Я пел «Степь да степь кругом». Можете себе представить, как это звучит под аккомпанемент индийских раг? Под флейту, таблы и мриданг? Смысл песни не имел никакого значения. Смысл имел только звук и мелодия. Её каскады, её переливы, её обработка. Это была чистая игра… Импровизация… Кажется, я несколько раз сбился. Но никто кроме учителя и музыкантов этого не заметил. Публика была в восторге… Это был мой первый успех на сцене…

часть 2

Время путешествия: 
2006 год
Автор и\или источник публикации: 

Андрей ФедорОвич, www.club-miry.ru


вечный вопрос

какого черта тебя понесло из теплой кроватки в какой-то блошиный сарай мерзнуть в спальнике или месить грязь по городам Индии...
Я давно придумала достойные ответы для окружающих, правда так и не нашла, что бы честно ответить себе...
Тишина, она ж только в Гималаях. В самой крошечной деревне, как и в столице утро начинается с мычания коров или воплей индийцев и непременного скрежета тормозов в 5 утра. Если конечно не в 5*, а мы ведь не в них...
Там есть чего-то еще... все таки...

...сложный

...сложный вопрос...))... это не только Индия.
Индия просто пожалуй квинтэссенция этого самого.
сейчас вот в Китай зовут гидом... народ 5star и все дела, и денег кажется можно поднять, и деньги нужны, и я вполне уверен, что дам им то, что они хотят, а вот что-то засомневался))

Напишите отзыв или вопрос

Укажите email для уведомлений об ответе (не показывается).
нр_вственность:
| Авторы Индонета | Создатель Индонета | Контакты | Правила сайта | Карта сайта | FAQ |
Рейтинг@Mail.ru