Индия по-русски ~ мобильная версия

Дулип Сингх в водовороте российской политики

Atma Ср, 27/10/2010 - 19:30

Автор выражает глубокую благодарность английскому журналисту и историку Кристи Кемпбеллу, который любезно предоставил ему материалы английских архивов для этой статьи
Дулип Сингх – хорошо известная в индийской истории фигура. Он был сыном прославленного правителя крупного государства Пенджаб на севере Индии Ранджит Сингха, правившего с 1805 по 1839 год, и сам еще малолетним мальчиком в 1843 г. был провозглашен махараджей этого государства. После второй англо-сикхской войны 1848-1849 гг. он – десятилетний мальчик – был свергнут с престола англичанами и вскоре увезен в Англию, где получил образование, женился и, получая от английского правительства значительную пенсию, безбедно жил с женой и шестью детьми в своем имении в графстве Суффолк и часто бывал в Лондоне при дворе королевы Виктории, демонстрируя идиллические отношения между английским правительством и свергнутыми индийскими князьями, которых было в общей сложности несколько сот.

Но, несмотря на все старания его английских хозяев, оторвать его от национальных корней, заставить забыть свою религию (он даже принял христианство), славную историю государства его отца Ранджит Сингха, сделать его неотъемлемой частью английского истеблишмента, в нем жил мятежный дух его воинственных предков-сикхов, дух его прославленного отца. Не утратил он связей и со своими родственниками в Индии, которые навестили его и на многое раскрыли ему глаза. Будучи уже в зрелом возрасте он занялся изучением истории Пенджаба по официальным английским документам, и перед ним возникла подлинная картина бесцеремонного хозяйничания английских завоевателей на его родине, беспринципного и наглого нарушения подписанных ими же самими различных договоров, картина бесстыдной грабительской политики, которую проводили англичане в Пенджабе.

Совершенно неожиданно для английского правительства и королевы Виктории, которая его всячески опекала, именовала себя его другом и даже стала крестной матерью его первенца, он взбунтовался, потребовал возвращения отобранного у него имущества и земельных владений и, когда власти отказали ему в этом, в 1886 г. объявил о намерении вернуться в Индию. Возвращение в страну, где зрело возмущение правлением колонизаторов, сына прославленного Ранджит Сингха сулило хозяевам Индии непредсказуемые последствия. И когда Дулип Сингх вместе с семьей прибыл проездом в Индию в Аден, который был тогда английским владением, он был арестован и снят с парохода. Это еще больше укрепило желание махараджи вернуться в Индию, и он заявил, что если англичане не дают ему возможности вернуться на родину прямым путем, он вернется туда через Россию.

Последующие два года его жизни тесно связаны с нашей страной и привлекли к себе большое внимание историков. Дулип Сингх больше не вернулся в Англию и, отправив туда свою семью, на некоторое время поселился в Париже, полностью погрузившись в политику. Его арест в Адене укрепил его антианглийские чувства, и у него появилась мысль о возможности свержения английского правления в Индии с помощью враждебной Англии державы. Такой державой в то время была Россия. Оказавшись в Париже, Дулип Сингх установил контакт с российским посольством и заявил о желании стать российским подданным. Он не получил положительного ответа на свой запрос. Но пребывание в столице Франции, крупной европейской державы, такой видной личности как индийский махараджа, к тому же прямого потомка широко известного правителя Пенджаба, не могло не привлечь к себе внимания самых различных политических кругов, не только французских.

Дулип Сингх оказался во Франции в сложное время, когда ей угрожало новое германское нашествие. Но возможный новый разгром Франции, что было результатом франко-прусской войны 1870-1871 гг., затрагивал всю систему международных отношений в Европе. В то время Россия была связана с Германией и Австрией договором о так называемом “Союзе трех императоров”, но у нее по разным причинам уже начали обостряться отношения как с Германией, так и с Австро-Венгрией. В российских политических кругах не было единства. Министр иностранных дел Н. К. Гирс выступал за возобновление договора с Германией и Австрией, хотя и он не считал возможным допустить новый военный разгром Франции Германией. Но выявилась группа влиятельных политических и государственных деятелей, которые считали, что Россия должна изменить свой внешнеполитический курс и ориентироваться на союз с Францией, отказавшись от возобновления договора о “Союзе трех императоров”. Царь Александр III пока не выработал еще определенной позиции. В то время, когда Дулип Сингх избрал центром для своей политической деятельности Париж, там уже постоянно находился представлявший интересы российских сторонников русско-французского союза Илья Фаддеевич Цион, получивший большую известность во французских политических кругах. Он был постоянным сотрудником “Московских ведомостей” и “Русского вестника”, издававшихся известным российским журналистом М.Н.Катковым, который был убежденным противником Германии и сторонником заключения франко-русского союза. Кроме того, Цион был ярым англофобом, поскольку его особенно возмущало то, что в Англии открыто поддерживали российских нигилистов. Он завязал связи с французскими общественными и военными деятелями, которые также были поборниками идеи франко-русского союза, поскольку Россия была единственной надеждой Франции в случае франко-германского конфликта.

В этих условиях установление связей Циона с Дулип Сингхом, который быстро стал очень заметен в Париже, было неизбежным. Махараджа был очень удобной фигурой для российских сторонников заключения франко-русского договора о союзе. Если бы ему удалось осуществить свои замыслы и заинтересовать русское правительство своими планами освобождения Индии от английского господства, можно было бы отвлечь внимание Англии от Европы и исключить ее возможное выступление на стороне Германии в случае франко-германского конфликта. Кроме того, в результате была бы сильно ослаблена прогерманская партия в С.-Петербурге, поскольку Англия поддерживала в 1882 г. создание тройственного союза между Германией, Австро-Венгрией и Италией.

В январе 1887 г. в Париже побывал российский генерал Е.В.Боганович, который был в министерстве внутренних дел инспектором железных дорог. Он был известен как сторонник франко-русского союза и встречался с французскими генералами и министром иностранных дел Франции. Во время этого визита Цион и познакомил Богдановича с Дулип Сингхом, для которого это знакомство оказалось очень полезным. Уже с этого времени Дулип Сингх был втянут в интриги фактически европейского масштаба. Английский историк К.Кемпбелл сделал по этому поводу интересное замечание: “Магараджа представления не имел о глубине заговора, в который он так безоглядно включился. Он был так же глубок, как снег на Страстном бульваре”1.[На Страстном бульваре жил Катков, с которым сотрудничал Дулип Сингх].

В начале февраля 1887 г. Цион совершил поездку в Россию. Он посетил Москву, где имел в течение трех дней длительные беседы с Катковым о политическом положении во Франции, франко-германских отношениях и возможной позиции царя. Встречался он и с видными государственными деятелями, которые в скором времени будут тем или иным путем связаны с пребыванием в России Дулип Сингха – К.Победоносцевым, министром внутренних дел графом Дмитрием Толстым, видным дипломатом графом Павлом Игнатьевым.

Во время этой поездки Цион и проинформировал Каткова о Дулип Сингхе и больших возможностях, которые с его помощью можно было реализовать в сложившейся обстановке.

После возвращения Циона в Париж махараджа, конечно, был проинформирован о его разговоре с Катковым и Дулип Сингх решил обратиться к нему за помощью. Он написал Каткову письмо с просьбой помочь ему “натурализоваться в России, поскольку я всем сердцем хочу стать подданным Его Императорского Величества”2. Одновременно он написал письмо Александру III с просьбой “позволить мне обрести убежище во владениях Вашего императорского величества в качестве одного из Ваших самых лояльных подданных”3 и просил передать это письмо царю.

Письмо было царю доставлено, Александр III его прочитал, но чувствуется, что оно его не заинтересовало, о чем свидетельствует сделанная им ничего не значащая помета на письме: “Надо будет все-таки ответить ему что-нибудь”. Царь понимал, что прибытие Дулип Сингха в Россию приведет к неприятностям дипломатического характера с Англией, а он их не хотел.

Уже с этого времени в деятельности магараджи наблюдается известная двойственность: с одной стороны он продолжал контакты с российским властями по официальным каналам, но с другой он укреплял связи с российскими деятелями, не занимавшими никаких постов в государственном аппарате. Не дождавшись официального ответа из С.-Петербурга, но рассчитывая на помощь Циона и Каткова, Дулип Сингх принял очень рискованное решение прибыть в Россию нелегально. Дело в том, что для въезда в пределы Российской империи необходим был паспорт с русской визой на въезд. Но, по-видимому, после того, как он заработал свою репутацию бунтаря и мятежника, ему было затруднительно получить британский паспорт. Тогда он обратился за помощью к своим друзьям – ирландским революционерам – фениям, с которыми он также установил контакт в Париже. Известный ирландский революционер Патрик Казей предоставил ему свой британский паспорт с уже проставленной российской визой, с которой он и отправился в Россию поездом через Берлин.

Самое деятельное участие в подготовке отъезда Дулип Сингха принял Цион, который получил от махараджи целый чемодан с документами. Чтобы облегчить его пребывание в России, Цион часть их отослал почтой в Россию для ознакомления Каткову. Но прежде чем он это сделал, он показал их российскому военному агенту (атташе) в Лондоне полковнику Бутурлину. Донесение Бутурлина в С.Петербург представляет большой интерес, так как дает представление о позиции российских военных кругов по всем вопросам, связанным с Дулип Сингхом. Эта позиция сильно отличалась от официальной позиции российского министерства иностранных дел. Бутурлин писал в своем донесении в министерство иностранных дел: “В случае войны России с Англией он [Дулип Сингх– А. Р.] надеется иметь возможность оказать влияние на ход войны; он рассчитывает на помощь более сорока раджей, которые лишь ждут появления сотни казаков, чтобы восстать во главе 50000 сейков (сикхов)… Иметь в своем распоряжении при вторжении в Индию 50 тыс. человек лишних и притом таких, которых не придется перед тем кормить на протяжении от базы до границы Британской Индии – значительное преимущество в материальном отношении; но еще важнее нравственное значение этих 50 000 могущих составить ядро всеобщего восстания населения против англичан”4. Таким образом этот представитель военных кругов России не исключал совершенно ни англо-русской войны, ни вторжения русских войск в Индию, ни использования Дулип Сингха и “горючего материала” в стране в случае этой войны.

Несмотря на то, что Дулип Сингх официально от российского посольства в Париже получил отрицательный ответ на свое предложение услуг российскому правительству и на просьбу о натурализации в России, он, тем не менее, решил ехать в Россию. При этом его приезд был связан буквально со скандалом. Дело в том, что в Берлине у него были украдены паспорт, различные бумаги и большая сумма денег, и на русской границе, на станции Вержболово, российская полиция задержала его и была намерена запретить ему въезд в Россию. В этот момент и сыграла свою роль помощь российских деятелей, с которыми уже установил связи махараджа. Он телеграфировал о своих трудностях в Париж Циону, который связался с С.-Петербургом. Цион дал телеграммы начальнику столичной полиции генералу Грессеру и Каткову. Очень скоро полиция в Вержболово получила телеграмму генерал-губернатора Москвы князя Долгорукого, который распорядился, чтобы Патрику Казею, под именем которого путешествовал Дулип Сингх, и сопровождавшим его лицам было разрешено проследовать в С.-Петербург. В этом деле принял также непосредственное участие генерал Богданович5.

Таким образом с самого начала пребывания Дулип Сингха в России выявилось два подхода к его визиту. Официальную точку зрения выражал министр иностранных дел Гирс, который относился резко отрицательно ко всем предложениям Дулип Сингха, прежде всего потому, что приезд махараджи мог обострить англо-русские отношения и помешать продлению договора о “союзе трех императоров”. Ему противостояла целая группа политических и общественных деятелей, которые надеялись так или иначе использовать Дулип Сингха. Противоречия между этой группой и Гирсом и его сторонниками были неразрешимы, и встал вопрос об отставке Гирса. Таким образом, приезд Дулип Сингха способствовал предельному обострению борьбы между двумя группировками в России.

Приехав в Россию, Дулип Сингх поступил под покровительство своих российских друзей и должен был выполнять их рекомендации. Катков счел, что будет удобнее, если Дулип Сингх, прибывший в Россию незаконно, будет находиться не в столице, а в Москве, чтобы подождать удобного случая для официального прибытия в С.-Петербург. Находившийся в Париже секретарь Дулип Сингха американец по происхождению генерал Кэррол-Тевис, который был завербован английской секретной службой, и обо всех шагах Дулип Сингха информировавший своих английских хозяев, довольно объективно и точно оценил сложившуюся в российской столице обстановку в своем донесении в Лондон: “Я нахожу это логичным. Катков прибыл [в С.-Петербург– А.Р.], чтобы закончить дело с увольнением Гирса, а присутствие Дулип Сингха может быть использовано прогерманской партией – антикатковцами, чтобы воспрепятствовать изменению внешнеполитического курса, а в результате имя махараджи будет отождествляться с возобновлением эры внешнеполитических осложнений”6.

По прибытии в Москву Дулип Сингх, которого сопровождали слуга Арур Сингх и английская девушка Ада Ведерил, впоследствии ставшая его женой, поселились в отеле “Дюссо”. 2 июня газета “Таймс” писала, что именно Катков инструктировал полицию, а уже она – владельцев отеля, чтобы они не беспокоили Дулип Сингха по поводу паспорта и “подобных пустяков”.

Прибытие махараджи в Москву не прошло незамеченным, полиция зафиксировала это событие, а поскольку дело касалось иностранца, то товарищ министра внутренних дел, который заведовал полицией, известил об этом событии министра иностранных дел Гирса письмом, в котором был ряд неточностей, поскольку Дулип Сингх выступал еще под именем Патрика Казея. Лондон прекрасно знал, кто скрывается под именем Патрика Казея, но там не было предпринято попыток, чтобы быстрее рассеять туман вокруг этой таинственной личности. Английскому правительству было выгодно, чтобы в С.-Петербурге как можно дольше считали Дулип Сингха ирландским революционером и динамитчиком. Кроме того, чем дольше Дулип Сингха считали бы в российской столице Патриком Казеем, т.е. ирландским революционером, тем меньше российские власти могли бы обвинять Англию в том, что она поддерживает российских революционеров.

Находясь в Москве, Дулип Сингх был в постоянном контакте с Катковым и часто навещал его дома.

Скоро инкогнито Дулип Сингха было раскрыто, и английский посол в Москве Р. Б. Д. Морьир получил инструкцию сделать официальный запрос о пребывании махараджи в Москве. Его отчет о беседе с Гирсом дает отличное представление о том, как этот незаконный и неуместный в тех условиях для российского правительства приезд Дулип Сингха в Россию был воспринят министром. Посол писал: “Я видел его превосходительство и нашел его более чем раздраженным и ошеломленным этим необычным положением, в котором он оказался в результате этого аномального и, можно сказать, гротескного инцидента. Он совершенно не мог представить, с чьей помощью Дулип Сингх пересек границу. Я сказал, что виноват в этом деле генерал Богданович и спросил, достаточно ли у генерала полномочий, чтобы дать возможность своему протеже въехать в Россию без паспорта… Но самая любопытная вещь заключается в том, что при любых обстоятельствах об этом деле должно быть доложено в С.-Петербург, но это, конечно, не было сделано”7. Во всеподданнейшей записке царю Гирс изложил свою позицию: “… Мы заботимся о благополучном завершении переговоров с английским правительством об “афганском разграничении” и выразил сомнения в том, что Дулип Сингху будет разрешено отправиться в “нашу Среднюю Азию”. Министр иностранных дел понимал, что это вызвало бы резкое недовольство Англии. Вместе с тем Гирс выразил мнение, что не следует мириться с вмешательством английского правительства в это дело. Рассчитывая на одобрение царя, министр предложил следующую формулировку: “Не премину выставить на вид великобританскому послу, что мы не можем допустить официального вмешательства в настоящее дело”8.

Но в российских архивах не нашли отражения все аспекты этого дела; английские архивы содержат более подробные сведения на этот счет. Поскольку в связи с письмом посла возникла довольно напряженная ситуация, 4 мая посол вторично встретился с Гирсом уже после его встречи с царем и из разговора с ним понял, что все дело приобрело новый оборот, касавшийся теперь уже взаимоотношений во властных структурах Российской империи.

Из беседы с Гирсом Морьир сделал следующий вывод: “По-видимому, его величество очень рассержен на свою полицию за то, что она не знала о случившемся, и сказал, что это очень странно, когда британский посол, должно быть, имеет полицию лучше, чем он сам в своей столице… Я очень склонен верить, что г. Гирс встретился с оппозицией со стороны министра внутренних дел не в том плане, что граф Толстой в какой-то момент помогал и поощрял Каткова в его интриге с Дулип Сингхом, но потому что он представляет собой тот тип человека, который никогда не упускает из виду самую большую обиду, которую, по его мнению, питает Россия по отношению к Англии за предоставление убежища российским нигилистам”9.

Английская секретная служба в это время проявляла большую активность. Письма Дулип Сингха к своему секретарю в Париже, который был давно ею куплен, а также другие материалы, относящиеся к его пребыванию в России, без промедления доставлялись в Лондон. Когда Дулип Сингх переслал в Париж письмо Каткова, там узнали новые подробности о настроениях в С.-Петербурге. Личный секретарь министра иностранных дел У. Дж. Мейтленд получил следующее сообщение: “В настоящее время ситуация изменилась. Влияние Гирса падает и, хотя его отставка не принята, его увольнение – просто вопрос удобного случая”10.

Между тем, 10 мая Дулип Сингх написал длинное и обстоятельное письмо Александру III, в котором стремился убедить его в легкости завоевания Индии. Он писал, что индийские князья “в совокупности располагают войском в 300 000 человек и готовы к восстанию, как только императорское правительство приняло бы решение двинуться в Британскую Империю в Индостане, если бы при этом было дозволено мне, их представителю, сопровождать Императорскую армию… Я берусь поднять весь Пенджаб и побудить жителей к нападению с тыла на британские силы, которые выступили бы против Русской армии”11.

Царь не придал значения уверениям Дулип Сингха и единственное, на что он согласился, это удовлетворить желание Дулип Сингха поселиться в России. Кроме того, его больше всего интересовал вопрос о том, какие именно князья поддерживают Дулип Сингах и есть ли у него на этот счет письменные свидетельства.

Махараджа не имел представления о том, какая борьба развернулась вокруг его предприятия в столице. Если Гирс стремился всячески успокоить английского посла и заверял его в том, что Россия не намерена идти навстречу пожеланиям Дулип Сингха, Катков продолжал делать все, чтобы помочь ему. Он привлек на свою сторону обер-прокурора Святейшего синода могущественного и влиятельного К. П. Победоносцева. Находясь в то время в столице, Катков послал ему письмо, в котором писал, что Дулип Сингх находится в Москве, шлет ему письма и телеграммы и с волнением ожидает решения своей судьбы. Катков просил его помочь махарадже выйти из того состояния неопределенности, в котором тот находился. Характерно, что Победоносцев обратился к царю в тот же самый день, когда он получил письмо от Каткова, проявив тем самым и свою заинтересованность в этом деле: “Оказывается, что этот индийский принц проживает до сего времени в Москве и ожидает себе решения… Сего дня Катков усиленно просил меня посредства для разрешения его недоумений. Осмеливаюсь это письмо Каткова представить на воззрение Вашего Императорского Величества”12. Казалось, что привлечением на свою сторону Победоносцева в деле махараджи Катков добился многого в своей борьбе против Гирса. Однако на самом деле из этого фактически ничего не вышло. В своей резолюции царь написал лишь, что ничего не имеет против проживания Дулип Сингха в России и что официальный ответ он получит на днях. Он ничем не выразил своего интереса к главному предложению Дулип Сингха. Так же как и Гирс, Александр III не хотел ввязываться ни в какие авантюры.

Махараджа, наконец, понял, что официального ответа на свое главное предложение он не получит и 19 мая он с разочарованием писал своему секретарю Керрол-Тэвису в Париж: “Я не думаю, что что-либо будет немедленно предпринято Императорским Правительством. Совершенно невозможно ускорить дела в этой стране. Кроме того, Россия почти всецело занята Германией”13. Он верно уловил настроения в правительственных кругах России. Но он еще не утратил надежды на принятие его плана царем и, поблагодарив его в своем письме от 1 июня “за разрешение поселиться в России”, о чем он был уже извещен Катковым, он писал далее: “Надеюсь, что Ваше Императорское Величество сможет вскоре испытать мою преданность, направив меня с армией Вашего Величества, чтобы вырвать Индию из рук Англии”. Катков ничего не написал Дулип Сингху о том, что его план о вторжении в Индию не вызвал никакого интереса у царя, и махараджа продолжал верить в его осуществление. Он не знал, что Гирс уже получил согласие царя на то, чтобы информировать Дулип Сингха о принятом в отношении его решении. Информировать его об этом должен был генерал-губернатор Москвы князь В. А. Долгорукий.

Его встреча с махараджей состоялась 31 мая 1887 г. Долгорукий сообщил ему о разрешении жить в России и попытался получить у Дулип Сингха сведения, интересовавшие царя. Как сообщал Долгорукий Гирсу, Дулип Сингх подтвердил, что “большинство государей Индии словесно уполномочило его передать государю императору выражение их заветных желаний, заключающихся в освобождении от владычества англичан”, но в то же время “по долгу чести и из опасений случайной огласки заявил, что имена доверителей может поименовать исключительно непосредственно только императорскому величеству”. По результатам беседы Долгорукий сделал следующий характерный вывод: “…Дело это, по моему мнению, едва ли представляется достаточно серьезным”14.

Таким образом, встреча с самым высокопоставленным лицом, с которым удалось встретиться Дулип Сингху в главном деле, ради которого он прибыл в Россию, не принесла ему никакой пользы. Но к тому времени выявились и другие неблагоприятные для махараджи моменты в складывавшейся в России обстановке.

Об этом лучше всего можно узнать из донесений английского посла в С.Петербурге. В начале июня 1887 г. он сообщал в Лондон: “…Генерал Богданович, которого я часто упоминал в своих телеграммах как человека, являвшегося правой рукой Каткова, известный автор брошюры о союзе между Россией и Францией и человека, которого я имел все основания подозревать в незаконной переправке Дулип Сингха через границу, внезапно был смещен с поста и уволен из армии”. Он сообщал далее, что Гирс, как считается, полностью восстановил свое влияние на императора. Все это означало серьезное поражение Каткова и его сторонников. Далее посол делал вывод: “Вообще говоря, мне не хотелось бы быть слишком оптимистичным, но у меня сложилось впечатление, что наиболее влиятельные члены панславистской партии сейчас менее на виду, чем некоторое время тому назад”15. Посла очень интересовали перемены в настроениях правящих кругов в России и всевозможные слухи о позиции российского правительства в отношении Германии и Франции. В донесении от 15 июня он сообщал, что царь от самого Бисмарка получил сведения о том, что “генерал Богданович, действуя от имени Каткова, был вовлечен в интригу в Париже, объектом которой был генерал Буланже [известный своими реваншистскими и шовинистическими настроениями – А. Р.] и военная партия. Цель этой интриги заключалась в том, чтобы Франция предприняла наступление и атаковала Германию при получении убедительных уверений, что если это будет сделано, то панславистская партия окажется достаточно влиятельной, чтобы принудить царя и русское правительство стать на сторону Франции в этом конфликте”16. Посол доносил, что кроме Богдановича в этой интриге замешаны и другие видные деятели России, например, бывший посол России в Берлине Сабуров, исключенный в результате этого царем из списка сенаторов. “То что господин Сабуров принадлежит к элите кружка Каткова, общеизвестно”, – сообщал посол. Морьир продолжал внимательно наблюдать за развитием ситуации в России в связи с пребыванием в Москве Дулип Сингха. 6 июля он прислал донесение Солсбери, в котором излагал содержание очередной беседы с Гирсом. Посол снова напоминал, каким способом магараджа пересек российскую границу, о генерале Богдановиче, о крайнем раздражении императора по поводу того, что “магараджа обманул бдительность должностных лиц императорской полиции, назначенных его величеством для обеспечения как его собственной, так и общественной безопасности… Из того, что он сказал, я ясно понял, что незаконное пересечение границы махараджей было только звеном в той интриге, которую Катков без сомнения, осуществил с помощью генерала Богдановича в Париже прошлой зимой и что его приглашение махарадже прибыть в Москву так или иначе связано с этой интригой”. Посол заметил новый нюанс в положении Гирса: “Ясно, что Гирс использовал раздражение императора, чтобы сокрушить своих противников. Судя по его собственным словам, он указал его величеству, в какое невыносимое положение он был поставлен, как министр иностранных дел, из-за невежества М.Каткова и его штата, поскольку тот вынудил его дезинформировать посла иностранной державы в манере, которая может в будущем разрушить всякое доверие к его самым искренним заверениям…. Короче говоря, генерал Богданович, чьи позиции уже подорваны, пойман in flagranti delicto [лат.– на месте преступления], поскольку применил свои властные полномочия за спиной императора, министров его величества и должностных лиц и его судьба решена”17.

Царь распорядился не только об увольнении с должности Богдановича, но также о том, чтобы был серьезно предупрежден Катков, поскольку в своей деятельности он переступал допустимые границы. Царь властно пресек деятельность тех, кто стремился проводить свою, независимую от официального курса, линию во внешней политике. Но ослабление позиций Каткова и Богдановича означало ослабление позиций Дулип Сингха, который лишался своей опоры в российской столице.

Для Дулип Сингха началась полоса чреватых серьезными последствиями неудач. В дополнение ко всему, 20 июля в своем имении под Москвой скончался от рака Катков. Теперь Дулип Сингх лишился своей главной опоры. 2 августа он писал Кэрролу-Тевису: “Великий и могущественный Катков мертв. Это действительно сильный удар по нашим планам, и я очень боюсь, что мы ничем не сможем возместить утрату, хотя я все равно вполне счастлив, что смог приехать в Россию”18.

Его положение в Москве сильно ухудшилось. Он с грустью писал своему секретарю: “Здесь никому нельзя верить. Даже те немногие друзья, которых я завел, когда Катков был жив, начали отворачиваться от меня, а генерал-губернатор посоветовал мне обращаться по поводу моих нужд в министерство иностранных дел вместо того, чтобы обращаться к нему, как это было раньше”19.

Произошли и другие неблагоприятные для Дулип Сингха события. Россия и Англия, наконец, договорились об урегулировании пограничных вопросов на российско-афганской границе, по поводу чего в том же письме махараджа писал: “Известие о том, что Россия и Англия согласились разделить Афганистан между собою, по-видимому, полностью соответствует действительности, поскольку единственная возможность для Англии сохранить свою Индийскую империю в будущем – это подружиться с Россией. Однако это будет ударом по нашим планам…”

Теперь Гирс все более жестко контролировал поведение Дулип Сингха и следил, чтобы его поведение не выходило за рамки предписанных ему рамок. Он сообщил исполняющему обязанности Московского генерал-губернатора В. М. Голицыну, что ему запрещается без особого разрешения царя вступать в контакт с Дулип Сингхом, которому не дано разрешения на приезд в Петербург (чего тот добивался), и что он возражает против прибытия к махарадже посланцев из Индии без паспортов.

Все же, несмотря на понесенные Дулип Сингхом потери, он сохранил некоторые связи в Москве. 14 ноября Морьир, который теперь несколько успокоился, поскольку понимал, что возможности махараджи в Москве сильно сузились, писал Солсбери: “Хотя не похоже, что Дулип Сингх сможет в Москве причинить нам какую-либо неприятность, я считаю, что целесообразно не терять его из виду, и проинструктировал нашего вице-консула в этом городе информировать меня время от времени о его поведении. Господин Хорнстедт сообщает в частном письме, полученном сегодня, что Дулип Сингх “посещает дома нескольких русских, живет уединенно и тихо”20.

Все же он вознамерился добиться аудиенции у царя. В случае неудачи он просил Гирса в своем письме от 9 ноября проинформировать его о том, может ли он жить в России более длительный срок, чем было указано ранее и есть ли какой-либо ответ на просьбу индийских князей, переданную им царю.

Не дождавшись ответа, Дулип Сингх телеграфировал Гирсу, что будет ждать ответа в С.-Петербурге в отеле “Де Франс”, давая понять, что отправится туда, не ожидая разрешения властей. Но министр иностранных дел в отсутствие Каткова и после увольнения Богдановича полностью восстановил свое положение и уже почувствовал свою силу. Настойчивость махараджи, видимо переполнила чашу его терпения, и он принял решение раз и навсегда поставить его на место. Гирс составил проект письма, но не самому Дулип Сингху, а генерал-губернатору Москвы, на которого возлагалась задача проинформировать махараджу о его содержании. Царь, прочитав проект письма, дал санкцию на его отправку.

Долгорукий должен был сообщить Дулип Сингху, что ему разрешается проживание в России, но по самому главному вопросу, который ставил перед российским правительством Дулип Сингх, Гирс совершенно ясно выразил свою позицию: “Махараджа утверждает, что для успеха дела достаточно направить к пределам Индии небольшой русский отряд, при котором он был бы назначен состоять в качестве советчика, и обстоятельство это дает повод заключить, что или он сам имеет совершенно ложное понятие о положении дел в Азии, или же как хитрый азиатец, он рассчитывает на недостаточное знакомство наше с Индиею и надеется побудить нас предпринять враждебную против Англии демонстрацию, чтобы дать почувствовать Державе этой невыгоды ссоры с ним. Как бы то ни было, но при настоящем политическом положении было бы совершенно бесцельно и даже неосторожно вступать с Дюлип Сингхом в какие-либо переговоры на предмет означенного предложения…”21. Ему были определены четкие рамки, в которых он должен был жить в России. Генерал-губернатору поручалось “внушить магарадже, что вообще нашими законами воспрещается частным лицам вмешиваться в какие-либо политические комбинации”. Он должен был также выразить надежду, что махараджа “будет обязательно воздерживаться от каких-либо сообщений от имени императорского правительства”.

Князь Долгорукий выполнил возложенную на него не очень приятную миссию и написал Гирсу письмо с отчетом о беседе22. Махараджа все равно, несмотря на четкие предупреждения, содержавшиеся в письме Гирса, попытался вручить генерал-губернатору лист бумаги с “изложением единственного целесообразного плана завоевания Индии Россиею” – шаг, лишенный всякого смысла и логики, если учесть, что Дулип Сингх только что был ознакомлен с содержанием письма российского министра иностранных дел. Долгорукий отказался принять этот план.

Таким образом, российские власти решительно покончили со всякими политическими комбинациями Дулип Сингха. Более того, генерал-губернатору Москвы рекомендовалось в письме Гирса от 19 декабря 1887 г. “не упустить удобного случая склонить магараджу к добровольному отъезду из России”23.

Английские власти, со своей стороны приняли решительные меры. Главный помощник Дулип Сингха в Индии его двоюродный брат Тхакар Сингх неожиданно и фактически без всякой видимой причины скончался. Есть очень веские основания полагать, что он был отравлен специально подосланным английским агентом. Начались также аресты сторонников Дулип Сингха в Индии.

Махараджа, наконец, понял, что его положение в России абсолютно бесперспективно и, конечно, был искренним, когда 27 декабря 1887 года послал телеграмму Кэрролу-Тевису: “Провал. Я возвращаюсь в Париж”24. А через неделю он прислал ему письмо, носившее трагический отпечаток: “Я убедился, что все наши надежды не могут быть реализованы, даже если бы мы ждали в течение двадцати лет. Я умываю руки по поводу всех моих дел и после того, как напишу еще одно письмо моим кузенам, больше не буду беспокоиться об Индии”. Сообщая Кэрролу-Тевису об аресте своих сообщников в Индии, к чему его секретарь несомненно был причастен, Дулип Сингх писал: “Есть много тысяч этих верных и добрых, но невежественных людей, которые, я знаю, хотят пожертвовать своими жизнями ради меня, и многие из них будут повешены без всякой пользы. Боже мой, Боже мой, почему я не мог соединиться с ними в Индии в этот момент!”25.

12 января 1888 года он направил письмо Гирсу, в котором писал: “Полностью отказываясь теперь от всех моих политических дел, связанных с Индией, я никогда более не буду снова публиковаться в прессе, с моей стороны не будет никаких нарушений российских законов по вопросам международных отношений, которые я, кажется, грубо нарушил по незнанию обычаев этой страны”26. Однако он лукавил, так как прекрасно понимал, где и когда он нарушал законы “этой страны”. Кроме того, он не собирался отказываться от политической деятельности. Гирс с раздражением писал царю 13 января: “Дулип Сингх по-прежнему скрыл свои намерения и продолжает обращаться с новыми ходатайствами… При письме своем к министру иностранных дел от 12 января он представил письмо на имя своих родственников, коих приглашает прекратить доставку ему сведений по политическим делам Индии. Отправление этого письма предоставляет благоусмотрению министра иностранных дел. Ввиду изменчивости Дулип Сингха казалось бы наилучшим вернуть ему письмо… и объяснить, что императорское правительство считает совершенно излишним вмешиваться в его частную переписку”27.

Гирс правильно понимал, что Дулип Сингх не всегда честен и откровенен. И действительно, магараджа скоро поставил российское правительство в очень неудобное положение, хотя, возможно, в этом был виноват не он. 6 февраля московский губернатор сообщал Гирсу: “Недавно в американской газете “Санди Меркури” была помещена корреспонденция из Москвы, в которой говорилось, что магараджа Дулип Сингх из своей главной квартиры в Москве продолжает при содействии российского правительства свою враждебную деятельность против Англии, и приводится текст его воззвания к его соотечественникам”28. Дулип Сингху пришлось извиняться в связи с этой публикацией и объяснять, что прокламация появилась в печати без его ведома, что, возможно, было правдой.

В конце апреля 1888 г. Дулип Сингх вместе в Адой Ведерил и новорожденной дочерью переехал в Киев, где ему было разрешено жить, а затем избрал местом своего жительства Боярку, расположенную в 30 км к юго-западу от Киева.

Можно предположить, что после периода бурной политической деятельности, переписки с российским министром иностранных дел, встреч с видными политическими деятелями он не мог вынести монотонной и бессодержательной жизни в довольно глухой местности. Запросив у российских властей паспорт на выезд из России, он покинул Боярку с Адой Ведерил и дочерью, в Одессе сел на пароход и 3 ноября был уже в одном из парижских отелей. Он не оставил своей политической деятельности, продолжая вынашивать нередко фантастические планы освобождения Индии, но дни его были уже сочтены, 13 июля с ним случился удар, в результате которого левая сторона его тела была парализована. Сломленный болезнью и беспомощный махараджа потерял всю свою гордость и непримиримость и попросил прощения у королевы Виктории. Империя могла торжествовать победу. Враг, который принес ей столько неприятностей, которой угрожал ее стабильности, угрожал отторжением “самой яркой жемчужины” в ее короне, был сломлен. Королева “великодушно” его простила, теперь он был не опасен. После второго удара в 1893 г. он скончался и был похоронен в своем имении Эльведен в графстве Суффолк в Англии.

Визит Дулип Сингха в Россию в 1887-88 гг. – наиболее знаменательное событие в жизни этого противоречивого, но яркого и неординарного человека. Этот визит был посвящен великой цели освобождения Индии. Нет сомнения в том, что он отражал давнюю мечту индийского народа освободиться от английских колонизаторов с помощью нашей страны, мечту, которая занимала умы значительных кругов индийского общества на протяжении длительного времени. Этот визит оказал также заметное влияние как на обстановку в Индии, так и на политическую борьбу в России.

Пребывание индийского махараджи в нашей стране – это также памятное событие в истории русско-индийских отношений.

1 Campbell С. The Maharajah's Box. An Imperial Story of Conspiracy, Love and Guru's Prophesy. L.,Harper Collins Publishers, 2000, p. 186.
2 Отдел рукописей. Российская государственная библиотека, фонд 120 (Катков М.Н.), карт. З, N 19, Дюлеп Сингх магараджа, письма к Каткову, 1887 г.
3 Русско-индийские отношения в XIX веке. Сборник архивных документов и материалов. Изд. фирма “Восточная литература” РАН, М., 1997, с. 267-268.
4 ЦГВИА, ф. 401, оп. 4/928, д. 55, 1886 г., донесение Бутурлина от 21 марта/2 апреля
1887 г., л. 35.
5 АВПРИ, оп. 485. Среднеазиатский стол, д. 905, л. ЗЗ.
6 India Office Records, Oriental and India Office Collection, British Library, Dulip Singh's Secret Correspondence 1887-1892 (далее D. S. Secret), 30 March 1887.
7 India Office Library and Records (далее IOR),(P+3) /3/286.
8 АВПРИ, там же, лл.378-39.
9 Public Record Office, Foreign Office (Далее PRO FO), 181/ 681/2.
10 D.S. Secret, 12 April 1887.
11 Русско-индийские отношения…, с. 269-270.
12 Там же, с. 271.
13 D.S. Secret, 19 May 1887.
14 Русско-индийские отношения…, с. 271.
15 PRO FO, 65/1297, L. 78-79.
16 Ibid.
17 IORL(P+3)282.
18 D.S. Secret, 2 August 1887.
19 Ibid.
20 PRO FO 181(682)1.
21 Русско-индийские отношения…, 276-278.
22 АВПРИ, там же, лл. 102-105.
23 Там же, л. 116.
24 D.S. Secret, 27 December 1887.
25 Ibid., 7 January 1888.
26 АВПРИ, там же, л 121.
27 Русско-индийские отношения…, с. 379.
28 АВПРИ, там же, л. 123.

Автор и источник публикации: 

Алексей Васильевич Райков, профессор кафедры всеобщей истории Липецкого государственного педагогического университета, заслуженный деятель науки РФ, доктор исторических наук, г. Липецк. Р76 РОССИЯ - ИНДИЯ: перспективы регионального сотрудничества (Липецкая область). М.: Институт востоковедения РАН, 2000. www.indianembassy.ru


Напишите отзыв или вопрос

Укажите email для уведомлений об ответе (не показывается).
К_мбоджа:

Популярные статьи

| Авторы Индонета | Создатель Индонета | Контакты | Правила сайта | Карта сайта | FAQ |
Рейтинг@Mail.ru